Боевиков – к мирной жизни?
Уважаемое мной издание «Коммерсантъ» опубликовало стенограмму заседания комиссии по адаптации бывших боевиков к мирной жизни в Дагестане. Если честно, для меня дико даже название комиссии. Дико и неприемлемо.
Адаптировать можно человека, у которого что-то не так пошло в жизни в силу его собственной оплошности или обстоятельств. Укравшего, поддавшись соблазну, и даже (не кидайте камнями) убившего, но убившего в драке, по неосторожности. В этих случаях я, пусть даже чрезмерно оптимистично, верю в возможность осознания совершенного, в возможность коррекции и необходимость помощи при адаптации. Но! Боевик, это, простите – профессия практически. Это осознанный выбор и мировоззрение. Это энное количество вполне конкретных осознанно совершенных злодеяний. И тысячу раз прав Алексей Саврулин – «…рассматривать надо только тех, кто сдался, а их из 37, которые Ризван Даниялович озвучил, 2-3 максимум. Все остальные были захвачены в ходе проведения спецопераций, у них закончились боеприпасы, и они продолжали бы свои боевые действия, направленные на убийства сотрудников, если бы при каких-то обстоятельствах не были бы вынуждены прекратить сопротивление».
Формулировка «Коммерсанта», прокомментировавшего заседание как прошедшее «на повышенных тонах» на мой взгляд, слишком мягкая. Господин Магомедов еще до начала прений начинает откровенно давить на Саврулина, да и в процессе так называемой дискуссии приводит нелепые аргументы:
— …хватает того, что человек хочет прекратить эту деятельность. Этого должно хватить, чтобы начать с ним работать, рассматривать. Если человек приходит и говорит: «Я хочу вернуться к жизни», Вы скажете: «Иди сюда, сынок, давай я с тобой поговорю, ты принял правильное решение», а дальше уже посмотрим, что он должен написать, заявление о сотрудничестве или признание вины, это видно будет».
На каких, простите, идиотов, рассчитана эта патетика? По-моему, того, что «человек хочет прекратить эту деятельность» хватает никак не для амнистии, а для признания факта того, что этой деятельностью (теракты, убийства, бандитизм) человек занимался. И преступления были совершены. И наказание за них должно последовать и по юридическим, и по моральным законам. По словам же руководителя отдела по обеспечению работы комиссии Шамиля Буттаева, раскаяние в принципе не является признанием вины. Чтобы не быть голословной, привожу отрывок стенограммы.
Саврулин:
— А как он раскаивается, если не признает?
Буттаев:
— Мы знаем, что такое раскаяние и что такое признание вины в полном объёме.
Саврулин:
— В чем же разница, объясните мне?
Буттаев:
— Раскаяние это то, что он говорит, что в том, что он совершил, раскаивается…
По большому счету нелогичность аргументов, некорректность поведения некоторых членов комиссии вполне могли бы послужить поводом назвать сие мероприятие фарсом и клоунадой. Однако, учитывая собственно тему обсуждения, приходится признать, что практически на наших глазах происходит лоббирование интересов участников бандформирований, причем на государственном уровне.